270 - Второгодники

[Анонимное чтиво]

Пишет Гость:

30.08.2010 в 21:00

Аноны, давайте обсудим еще одну гарридраку.

"Второгодники", автор: барон де Куртнэ
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Пейринг: ГП/ДМ
Фандом: Гарри Поттер

Ссылка на текст: www.snapetales.com/index.php?fic_id=5696

Вот все хорошо в фике - и драматизму много, и гриффиндорцы - редкостные мудаки. Только вот фик все равно не понравился в итоге. Не увидела я в концовке логики, не поняла, почему все получилось именно так, как получилось. Не поверила я в ситуацию, описываемую автором. Весь фик был о чувствах и о том, как герои боролись - и с окружением, и сами с собой, как у них появилось что-то хорошее и светлое. А потом - бац! - и отказались от этого. Ни за что и ни про что. И анон чувствовал себя обманутым.
Нет, анон совсем не против драм и всяких пичальных расставаний, но анон не понял - что это было?

Вопрос: ?

1. Я читал, мне понравилось		142	(40.8%)
2. Я читал, мне не понравилось		99	(28.45%)
3. Я не читал		107	(30.75%)
Всего:		348

@темы: ГП, барон де Куртнэ

Comments

[Гость]

Гость

в 16:31

, который с простыней
От, это ты загнула, сестра. И правда, сколько людей, столько и мнений, подчас самых неожиданных.

[Гость]

Ну, и разве это не взрослое решение, пожертвовать собственным счастьем, ради счастья и спокойствия любимого? Причем, заметьте, у каждого из них хватило мужества не выпить зелье, оставив себе все воспоминания и боль любви, которой уже никогда не суждено будет стать разделенной.

ИМХО, взрослое решение - не предавать любовь в угоду друзьям, обстоятельствам и прочим. И почему нельзя было вместе уехать за границу?

[Гость]

Гость

в 16:48

Это претензия кому сейчас была, мне скромному анону в 16:42, автору фика, мировой литературе или несовершенству человеческой природы? )))))

[Гость]

а еще не решать за других.

[Гость]

Гость 16:50

да не любил ваш Эшли Скарлетт, вы чего, люди

из песни слов не выкинешь

Да, давайте убежим — бросим их всех! Устала я гнуть спину на других. Кто-нибудь о них позаботится. Когда люди сами не могут заботиться о себе, всегда ведь находится кто-то, кто берет на себя заботу о них. Ах, Эшли, давайте убежим, убежим вдвоем — вы и я. Мы могли бы уехать в Мексику — мексиканской армии нужны офицеры, и мы могли бы быть так счастливы там. Я буду работать на вас, Эшли. Я для вас горы сверну. В глубине души вы сами знаете, что не любите Мелани…

На лице его отразился испуг, изумление, он хотел что-то сказать, но она не дала ему и рта раскрыть, обрушив на него поток слов. — Вы же сами сказали мне в тот день, — помните тот день? — что любите меня больше! И я знаю, что вы не изменились с тех пор! Я же вижу, что не изменились! Вот только сейчас вы говорили, что она для вас как сон, как мечта… Ох, Эшли, давайте уедем! Я могла бы сделать вас таким счастливым. Ведь Мелани, — с жестокой откровенностью добавила она, — Мелани больше не сможет… Доктор Фонтейн сказал, что у нее никогда уже не будет детей, а я могла бы родить вам…

Он сжал ее плечи так крепко, что ей стало больно и она, задохнувшись, умолкла.

— Мы должны забыть тот день в Двенадцати Дубах.

— Да неужели вы думаете, что я могу его забыть?! Разве вы его забыли? Можете, положа руку на сердце, сказать, что вы меня не любите?

Он глубоко вобрал в себя воздух и быстро произнес:

— Да, могу. Я не люблю вас.

— Это ложь.

— Даже если и ложь, — сказал Эшли мертвенно-ровным, спокойным голосом, — обсуждать это мы не станем. — Вы хотите сказать…

— Да неужели вы думаете, что я мог бы уехать и бросить Мелани с нашим ребенком на произвол судьбы, даже если бы я их ненавидел? Мог бы разбить Мелани сердце? Оставить их обоих на милость друзей? Скарлетт, вы что, с ума сошли? Да неужели у вас нет ни капли порядочности? Вы ведь тоже не могли бы бросить отца и девочек. Вы обязаны о них заботиться, как я обязан заботиться о Мелани и Бо, и устали вы или нет, у вас есть обязательства, и вы должны их выполнять.

— Я могла бы бросить отца и девочек.., они мне надоели.., я устала от них…

Он склонился к ней, и с замирающим сердцем она подумала, что он сейчас обнимет ее, прижмет к себе. Но он лишь похлопал ее по плечу и заговорил, словно обращаясь к обиженному ребенку:

— Я знаю, что вы устали и все вам надоело. Поэтому вы так и говорите. Вы тянете воз, который и трем мужчинам не под силу. Но я стану вам помогать.., я не всегда буду таким никчемным…

— Вы можете помочь мне только одним, — хмуро произнесла она, — увезите меня отсюда и давайте начнем новую жизнь в другом месте, где, может быть, нам больше повезет. Ведь нас же ничто здесь не держит.

— Ничто, — ровным голосом повторил он, — ничто, кроме чести.

Она с глубокой нежностью смотрела на него и словно впервые увидела, какие золотые, цвета спелой ржи, у него ресницы, как гордо сидит голова на обнаженной шее, какого благородства и достоинства исполнена его стройная фигура, несмотря на лохмотья, в которые он одет. Взгляды их встретились — в ее глазах была неприкрытая мольба, его же глаза, как горные озера под серым небом, не отражали ничего.

И, глядя в эти пустые глаза, она поняла, что ее отчаянные мечты, ее безумные желания потерпели крах.

Разочарование и усталость сделали свое дело: Скарлетт уткнулась лицом в ладони и заплакала. Еще ни разу в жизни Эшли не видел, чтобы она так плакала. Он никогда не думал, что такие сильные женщины, как Скарлетт, вообще способны плакать, и волна нежности и раскаяния затопила его. Он порывисто шагнул к ней и через минуту уже держал ее в объятиях, нежно баюкая, прижав ее черную головку к своей груди.

— Милая! — шептал он. — Мужественная моя девочка… Не надо! Ты не должна плакать!

Он почувствовал, как она меняется от его прикосновения, стройное тело, которое он держал в объятиях, запылало, околдовывая; зеленые глаза, обращенные на него, зажглись, засияли. И вдруг угрюмой зимы не стало. В сердце Эшли возродилась весна — почти забытая, напоенная ароматом цветов, вся в зеленых шорохах и приглушенных звуках, — бездумная праздная весна и беззаботные дни, когда им владели желания юности. Тяжелых лет, выпавших за это время на его долю, словно и не бывало — он увидел совсем близко алые губы Скарлетт и, нагнувшись, поцеловал ее.

В ушах ее стоял приглушенный грохот прибоя — так гудит раковина, приложенная к уху, — а в груди глухо отдавались удары сердца. Их тела слились, и время, казалось, перестало существовать — Эшли жадно, неутолимо прильнул к ее губам.

Когда же он наконец разжал объятия, Скарлетт почувствовала, что колени у нее подгибаются, и вынуждена была ухватиться за ограду. Она подняла на него взгляд, исполненный любви и сознания своей победы.

— Ведь ты же любишь меня! Любишь! Скажи это, скажи! Он все еще продолжал держать ее за плечи, и она почувствовала, как дрожат его руки, и еще больше полюбила его за это.

Она снова пылко прильнула к нему, но он отстранился, и взгляд его уже не был отрешенным — в нем читались борьба и отчаяние.

— Не надо! — сказал он. — Не надо! Перестань, иначе я овладею тобой прямо здесь, сейчас.

Она только улыбнулась в ответ — бездумно, жадно: не все ли равно, когда и где, — важно, что он целовал ее, целовал.

Внезапно он встряхнул ее, встряхнул так сильно, что ее черные волосы рассыпались по плечам, и продолжал трясти, точно вдруг обезумел от ярости на нее — и на себя.

— Не будет этого! — сказал он. — Слышишь: этого не будет! Ей казалось, что голова у нее сейчас оторвется, если он еще раз так ее встряхнет. Ничего не видя из-за упавших на лицо волос, оглушенная этим внезапным взрывом, она наконец вырвалась из рук Эшли и в испуге уставилась на него. На лбу его блестели капельки пота, руки были сжаты в кулаки, словно от невыносимой боли. Он смотрел на нее в упор и будто пронизывал насквозь своими серыми глазами.

— В том, что случилось, виноват я — и только я один, и этого никогда больше не повторится: я забираю Мелани с ребенком и уезжаю.

— Уезжаешь? — в ужасе воскликнула она. — Ох, нет!

— Клянусь богом, да! Неужели ты думаешь, что я останусь здесь после того, что произошло? Ведь это может произойти опять…

— Но, Эшли, ты же не можешь так вот взять и уехать. И зачем тебе уезжать? Ты же любишь меня…

— Ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Хорошо, скажу. Я люблю тебя. — Он резко наклонился к ней; в его лице появилось такое исступление, что она невольно прижалась к ограде. — Да, я люблю тебя, люблю твою храбрость и твое упрямство, твою пылкость и твою безграничную беспринципность. Сильно ли я тебя люблю? Так люблю, что минуту назад чуть не попрал законы гостеприимства, чуть не забыл, что в этом доме приютили меня и мою семью и что у меня есть жена, лучше которой не может быть на свете.., я готов был овладеть тобой прямо здесь, в грязи, как последний…

Она пыталась разобраться в хаосе мыслей и чувств, обуревавших ее, а сердце холодело и ныло, словно пронзенное острой ледышкой. И она неуверенно пробормотала:

— Если ты так желал меня.., и не овладел мною.., значит, ты не любишь меня.

— Никогда ты ничего не поймешь.

Они стояли и молча смотрели друг на друга. И вдруг Скарлетт вздрогнула и, словно возвращаясь из далекого путешествия, увидела, что на дворе зима, голые поля ощетинились жнивьем; она почувствовала, что ей очень холодно. Увидела она и то, что лицо Эшли снова приняло обычное отчужденное выражение, которое она так хорошо знала, что и ему тоже холодно, и больно, и совестно.

Ей бы повернуться, оставить его, укрыться в доме, но на нее вдруг навалилась такая усталость, что она просто не могла сдвинуться с места. Даже слово сказать было тяжело и неохота.

— Ничего не осталось, — произнесла она наконец. — У меня ничего не осталось. Нечего любить. Не за что бороться. Ты уходишь, и Тара уходит.

Эшли долго смотрел на нее, потом нагнулся и взял пригоршню красной глины.

— Нет, кое-что осталось, — сказал он, и на губах его промелькнуло что-то похожее на прежнюю улыбку, но только с иронией, которая относилась и к ней, и к нему самому. — Осталось то, что ты любишь больше меня, хотя, возможно, и не отдаешь себе в этом отчета. У тебя есть Тара.

Он взял ее безвольно повисшую руку, вложил в ладонь комок влажной глины и сжал пальцы. Руки его уже лихорадочно не горели, да и у нее руки тоже были холодные. Она смотрела с минуту на комок красной земли, но эта земля ничего сейчас для нее не значила. Потом посмотрела на Эшли и вдруг впервые поняла, какой это цельный человек — ни ее страсть, ни чья-либо еще не заставит его раздвоиться.

Он никогда — даже ради спасения своей жизни — не покинет Мелани. И никогда не сделает ее, Скарлетт, своей — хуже того: будет держать ее на расстоянии, какое бы пылкое чувство ни снедало его. Эту броню ей никогда уже не пробить. Слова «гостеприимство», «порядочность», «честь» значат для него куда больше, чем она сама.

Глина холодила руку Скарлетт, и она снова взглянула на зажатый в пальцах комок.

— Да, — сказала она, — это у меня пока еще есть. Сначала это были просто слова, а комок в руке был просто красной глиной. Но внезапно она подумала о море красной земли, окружающем Тару, о том, как это ей дорого, и как она боролась за то, чтобы это сохранить, и какая ей еще предстоит борьба, если она хочет, чтобы Тара осталась у нее. Скарлетт снова посмотрела на Эшли, удивляясь, как вдруг исчезли бушевавшие в ней чувства. Мысли были, а чувств не было, словно ее выпотрошили: ей безразличен был и он, и Тара.

— Тебе нет нужды уезжать, — отчетливо произнесла она. — Я не допущу, чтобы вы голодали из-за того, что я повисла у тебя на шее. Больше этого не повторится.

Она повернулась и пошла к дому прямо по неровному полю, на ходу скручивая в узел волосы на затылке. Эшли стоял и смотрел ей вслед. Внезапно он увидел, как она распрямила свои худенькие плечи. И этот жест сказал ему больше, чем любые слова.

[Гость]

ИМХО, взрослое решение - не предавать любовь в угоду друзьям, обстоятельствам и прочим. И почему нельзя было вместе уехать за границу?

в деревню к тетке, в глушь ,в Саратов...

[Гость]

Взрослое поведение - послать на хуй всех. Трусливого Драку, жадных Уизли... Отмыться от этой грязи. Только тогда можно было бы говорить о разумном взрослом человеке, отказе от маниполдяций и прочих красивых вещах.

Меня в финале вынесло не то, что они с Малфоем не осталось вместе - это-то бог с ним, всякое бывает. А то, что Поттер, как последний чмошник, связал жизнь с бандой моральных уродов, мудаков, насильников и пидорасов.
Гриффиндорцы в фике мерзки - все, и выбор Гарри в их пользу - это выбор какого-то говна, слабого чмошника и унылого урода, который пристроился как ему удобно было. И ни о какой самостоятельно жизни речь не идет.

[Гость]

Очень неудобно разбираться, где цитата, а где комментарий к ней ((

Сложно, но можно и нужно, иногда. Автор текст написал, и все, что он текстом хотел сказать, он в нем же и сказал, иначе бы финальную точку не поставил. ))))) Как только поставил, текст начал жить своей жизнью. Вам не нужно ориентироваться на автора, для вас важно не что он хотел сказать, а что вы увидели. )))))

Спасибо, конечно, но я не просила лекций на тему "как мне читать и на что ориентироваться"))
Я взрослый человек, мое чтение не ограничивается фанфиками и ситуацию, когда автор и произведение живут отдельно, я прекрасно знаю.

Применительно к Второгодникам я считаю, что автор так своеобразно выступил в комментах, что это тот редкий случай, когда отделить комментарии от текста не представляется возможным.
Но я понимаю желание поклонников текста искусственно дистанцировать автора и комментарии от его детища. Тексту это действительно пошло бы на пользу, но к сожалению, уже поздно.

Ну, и разве это не взрослое решение, пожертвовать собственным счастьем, ради счастья и спокойствия любимого? Причем, заметьте, у каждого из них хватило мужества не выпить зелье, оставив себе все воспоминания и боль любви, которой уже никогда не суждено будет стать разделенной.

Нет, конечно не взрослое))))))
Если под взрослым вы имеете ввиду взвешенное и вменяемое.
Подлить любимому человеку зелье, принять решение за него, уйти в тоске к нелюбимому человеку - и все это под флагом "героичесский страдалец во благо любимого" - это как раз настолько не взрослое поведение, насколько возможно))))))
Взрослые люди разговаривают друг с другом и ищут пути решения. Когда они взрослые в смысле адекватные)))))

Разумеется. Он не хочет пить приворотное зелье. Мне кажется, именно об этом автор и говорит в комментариях. Гарри решает для себя, что либо он изживет любовь к Малфою сам, либо это чувство останется с ним на всю жизнь, но в любом случае любовь к Джинни возможна для него только, как добров. Он уверен, что ни Малфой, ни Джинни не догадаются о его обманах, он постарается сделать все для этого.

У вас интересная математика ))
Вы берете формулу "взрослое ответственное поведение" и "поведение человека, который наелся манипулированием" и применяете их только к одной области, полностью игнорируя все остальные. Не бывает так, что тут наелся, а тут рыбу заворачиваем)))
Ответьте, пожалуйста, как человек, который наелся манипулированием, может вернуться к друзьям и Джинни? они же воплощают в себе все то манипулирование, все те искусственные отношения, которых он так не хотел...

Джинни получила то, что хотела - Гарри. Да - сейчас он не отвечает ей взаимностью, да - сейчас он лжет ей; но кто знает, как сложится в будущем.

Стерпится-слюбится, да? )))
Конечно такой финал и такое поведение Гарри имеют право на существование, вай нот? только (еще раз) это и близко не взрослое поведение и уж точно не поведение человека, который "наелся манипулированием и не хочет искусственных отношений"))))

[Гость]

ИМХО, взрослое решение - не предавать любовь в угоду друзьям, обстоятельствам и прочим. И почему нельзя было вместе уехать за границу?

Да, взрослое, потому что каждый из них был уверен - страдать придется только ему, другой будет счастлив. И каждый из них не хотел искать окольных троп. И подвергать другого риску - не хотел. И много чего еще, о чем я выше и писала. Родители, друзья, род, общество, обнадеженные тобою люди - все это не такой пустой звук и не сущая мелочь, на которую можно махнуть рукой. Да и зачем ставить любимого в такое положение? Ради себя и своего счастья под банановой пальмой где-нибудь на лазурных островах? Вот это-то и есть незрелость, когда из-за любви-любви, застящей вам глаза здесь и сейчас, вы готовы разрушить не только свою жизнь, но и жизнь любимого. Драко, возможно, никогда не простили бы родители, он вынужден был бы порвать все свои связи, он вынужден был бы покинуть родину (что, кстати, ему вообще-то было запрещено, если я правильно помню), а ради чего, если выпив приворотное зелье он будет счастлив с семьей, женой и ребенком (в перспективе), ога?

[Гость]

из песни слов не выкинешь

что вы наделали
я эту книжку читала лет 10 назад, и у меня о ней куда как лучше воспоминания остались. вы убили мне сказку, анон

возвращаясь к нашему разговору. Эшли может думать себе что угодно, но я вот эти его чувства любовью назвать не могу.

[Гость]

Но мы-то все понимаем, что если действительно сесть и поговорить, то фика не будет.

Угу. Потому что тут может оказаться, что с нормальным взрослым поведением каши не сваришь фика не напишешь - не будет там того надрыва и нерва, что так любят некоторые читатели))

[Гость]

Взрослое поведение - послать на хуй всех. Трусливого Драку, жадных Уизли... Отмыться от этой грязи. Только тогда можно было бы говорить о разумном взрослом человеке, отказе от манипуляций и прочих красивых вещах.

Меня в финале вынесло не то, что они с Малфоем не осталось вместе - это-то бог с ним, всякое бывает. А то, что Поттер, как последний чмошник, связал жизнь с бандой моральных уродов, мудаков, насильников и пидорасов. Гриффиндорцы в фике мерзки - все, и выбор Гарри в их пользу - это выбор какого-то говна, слабого чмошника и унылого урода, который пристроился как ему удобно было. И ни о какой самостоятельно жизни речь не идет.

ППКС.
И пытаться эту грязь выдать за белые простыни... Ну, чем только себя люди не обманывают.

[Гость]

Родители, друзья, род, общество, обнадеженные тобою люди - все это не такой пустой звук и не сущая мелочь, на которую можно махнуть рукой. Да и зачем ставить любимого в такое положение? Ради себя и своего счастья под банановой пальмой где-нибудь на лазурных островах?

А почему нет? Классно получается: всех осчастливили - сами в заднице.

[Гость]

Взрослое поведение - послать на хуй всех. Трусливого Драку, жадных Уизли... Отмыться от этой грязи. Только тогда можно было бы говорить о разумном взрослом человеке, отказе от манипуляций и прочих красивых вещах.

вот тоже, кстати, неплохой вариант
а со временем, скорее всего, острота эмоций бы схлынула, и Гарри бы повзрослел, и мог бы уже сориентироваться в своих отношениях

в "Унесенных ветром", помнится, Ретт ближе к концу объяснял Скарлетт, что Эшли ее не любил, а только хотел секса
или она сама додумалась до этого
даже перечитать захотелось)

Слова «гостеприимство», «порядочность», «честь» значат для него куда больше, чем она сама.

вот это вообще ужас( если это и любовь, то Скарлетт достойна лучшего, на мой взгляд

[Гость]

возвращаясь к нашему разговору. Эшли может думать себе что угодно, но я вот эти его чувства любовью назвать не могу.

Возвратимся)))конечно ,Эшли хочет тупо поетиться)))

Не надо! — сказал он. — Не надо! Перестань, иначе я овладею тобой прямо здесь, сейчас.

я готов был овладеть тобой прямо здесь, в грязи, как последний…

но что- то и в фике как-то Гарри не сильно душевную трепетность демонстрирует-

цитирую

Ладонь с крохотными бугорками мозолей подхватывает Драко под подбородок, запрокидывает его голову назад, на плечо Поттера, и гриффиндорец жадно прижимается к тонким испуганным губам...

Вся уверенность в себе, так тщательно пестуемая в эти дни, расползается под натиском Поттера гнилыми нитками. Закрыв глаза и окончательно растеряв все мысли, Драко сдается. Сила, исходящая от гриффиндорца, подавляет его. Драко безропотно позволяет тискать себя и целовать, уже не пытаясь вырваться. Он надеется только на то, что на все остальное у Поттера не хватит ни опыта, ни выдержки – даже сквозь толстую ткань мантий Малфой чувствует чужое возбуждение. Сам он настолько испуган и растерян, что неумелые ласки гриффиндорца причиняют ему лишь боль. Поттер слишком груб и настойчив, а Драко трудно переносит насилие. ..

Оставь меня в покое, - шепчет Драко. – Просто оставь меня в покое и все.
- Нет, - жестко отвечает гриффиндорец и поднимается с пола одним гибким движением. – Никуда ты от меня не денешься, Малфой.


Ни о чем больше я думать после этого не мог. Только об этой бледной коже, о немного припухших – словно зацелованных – губах, о длинных, как у водяного черта, пальцах с продолговатыми розовыми ногтями.

Я ловил его в Хоге везде, где только мог. Прикоснуться, почувствовать, что он живой и теплый, а не призрачная ускользающая от меня тень. А он издевался надо мной, ходил с Блейзом, целовался с Блейзом, дразнил своей недоступностью, доводя до исступления этим взглядом – мимо, мимо, куда-то за мое плечо, будто видел там что-то, чей-то образ, чьи-то глаза, от которых он не мог оторваться…

В совятне… да, в совятне я понял, чего хочу. Прижимаясь к узкой напряженной спине Малфоя, тиская сквозь плотную материю его горячее, упрямо вырывающееся из моих рук тело. Я ласкал губами его круглый затылок, скользил языком по нежной коже шеи. Я на все был готов, лишь бы он позволил мне… позволил все то, что позволял кому-то другому… другим… сколько их было… я не знал, я сходил с ума от ревности…(C)Второгодникиetcetc

[Гость]

из песни слов не выкинешь
тут скорее "я хочу тебя" в устах джентльмена, чем "люблю"

[Гость]

в "Унесенных ветром", помнится, Ретт ближе к концу объяснял Скарлетт, что Эшли ее не любил, а только хотел секса
или она сама додумалась до этого
даже перечитать захотелось)

мне тоже)) Он ей это неоднократно говорил)))
Но мне думается, вы имели в виду

вот этот отрывок))

Ретт, если вы хотите, чтобы мы как-то ладили, вам придется прекратить разговоры об Эшли Уилксе» Мы всегда будем ссориться из-за него, потому что вы его не понимаете.

— Зато вы, очевидно, читаете в его душе, как в раскрытой книге, — ехидно заметил Ретт. — Нет, Скарлетт, если уж я одолжу вам деньги, то сохраню за собой право обсуждать Эшли Уилкса, как мне захочется. Я отказываюсь от права получить проценты за деньги, которые вам одолжу, но от права обсуждать Эшли не откажусь. А есть ряд обстоятельств, связанных с этим молодым человеком, которые мне хотелось бы знать.

— Я не обязана обсуждать его с вами, — отрезала она.

— Нет, обязаны! Ведь у меня в руках шнурок от мешка с деньгами. Когда-нибудь, когда вы разбогатеете и у вас появится возможность поступать так же с другими… Я же вижу, что он все еще дорог вам…

— Ничего подобного.

— Ну, что вы, это же так ясно — недаром вы кидаетесь на его защиту. Вы…

— Я не допущу, чтобы над моими друзьями издевались.

— Ничего не поделаешь, придется потерпеть. А вы ему все так же дороги или Рок-Айленд заставил его вас забыть? Или, может быть, он наконец оценил, какой бриллиант — его жена?

При упоминании о Мелани грудь Скарлетт стала бурно вздыматься, и она чуть было не крикнула Ретту, что только соображения чести удерживают Эшли подле Мелани. Она уже открыла было рот и — закрыла.

— Ага. Значит, у него по-прежнему не хватает здравого смысла оценить миссис Уилкс? И даже все строгости тюремного режима в Рок-Айленде не притупили его страсти к вам?

— Я не вижу необходимости обсуждать этот вопрос.

— А я желаю его обсуждать, — заявил Ретт. Голос его звучал почему-то хрипло — Скарлетт не поняла почему, но все равно ей это не понравилось. — И клянусь богом, буду обсуждать и рассчитываю получить ответ на мои вопросы. Так, значит, он по-прежнему влюблен в вас?

— Ну и что, если так? — вскричала Скарлетт. — Я не желаю обсуждать его с вами, потому что вы не можете понять ни его самого, ни его любовь. Вы знаете только одну любовь., ну, ту, которой занимаетесь с женщинами вроде этой Уотлинг. — Вот как, — мягко сказал Ретт. — Значит, я способен лишь на животную похоть?

— Вы же знаете, что это так.

— Теперь мне ясно, почему вы воздерживаетесь говорить со мной об Эшли. Мои грязные руки и губы оскверняют незапятнанную чистоту его любви.

— Да.., что-то в этом роде.

— А меня интересует эта чистая любовь…

— Не будьте таким гадким, Ретт Батлер. Если вы настолько испорчены, что считаете, будто между нами было что-то дурное…

— Что вы, подобная мысль никогда не приходила мне в голову. Потому-то это меня так и интересует. Но все же — почему между вами ничего не было?

— Неужели вы думаете, что Эшли стал бы…

— Ах, так, значит, Эшли, а не вы, ведет эту борьбу за непорочность. Право же, Скарлетт, не надо так легко выдавать себя.

Скарлетт в смятении и возмущении взглянула на Ретта; но по лицу его ничего нельзя было прочесть.

— На этом мы ставим точку. Не нужны мне ваши деньги. Так что убирайтесь вон!

— Неправда, вам нужны мои деньги, и раз уж мы так далеко зашли, зачем останавливаться? Конечно же, никакого вреда не будет, если мы поговорим о столь чистой идиллии — ведь между вами не было ничего дурного. Итак, значит, Эшли любит вас за ваш ум, за вашу душу, за благородство вашего характера?

Скарлетт внутренне съежилась от его слов, как от ударов хлыстом. Конечно же, Эшли любит ее именно за эти качества. Сознание того, что Эшли, связанный соображениями чести, любит ее на расстоянии за то прекрасное, что глубоко скрыто в ней и что один, только он видит, — это сознание как раз и позволяло ей жить. Но сейчас, когда Ретт перечислял ее достоинства вслух, да еще этим своим обманчиво сладким тоном, под которым таился сарказм, они перестали казаться ей такими уж прекрасными.

— Я чувствую, как юношеские идеалы оживают во мне при мысли, что такая любовь может существовать в нашем грешном мире, — продолжал он. — Значит, в любви Эшли к вам нет ничего плотского? И эта любовь была бы такой же, если бы вы были уродиной и не обладали вашей белоснежной кожей? И у вас не было бы этих зеленых глаз, которые вызывают в мужчине желание заключить вас в объятия, — авось не станете сопротивляться. И если бы вы так не покачивали бедрами, соблазняя без разбору всех мужчин моложе девяноста лет? И если бы эти губки.., но тут лучше мне попридержать свою животную похоть. Так Эшли всего этого не видит? А если видит, то это ничуть не волнует его?

Мысли Скарлетт невольно вернулись к тому дню во фруктовом саду, когда Эшли обнял ее, и она вспомнила, как дрожали у него руки, каким жарким был поцелуй — казалось, он никогда не выпустит ее из объятий. При этом воспоминании она залилась краской, и румянец, разлившийся по ее лицу, не ускользнул от глаз Ретта.

— Значит, так, — сказал он, и голос его задрожал словно от ярости, — все ясно. Он любит вас только за ваш ум.

Да как он смеет лезть ей в душу своими грязными руками, оскверняя то единственное прекрасное и священное, что есть в ее жизни? Холодно, непреклонно он разрушал последние бастионы ее сдержанности, и теперь уже то, что ему так хотелось узнать, скоро выплеснется наружу.

— Да, конечно! — воскликнула она, отбрасывая воспоминание о губах Эшли, прильнувших к ее губам.

— Прелесть моя, да он даже и не знает, что у вас есть ум. Если бы его привлекал в вас ум, не нужно было бы ему так защищаться от вас, чтобы сохранить эту свою любовь во всей ее, так сказать, «святости»! Он жил бы себе спокойно» потому что мужчина может же восхищаться умом и душой женщины, оставаясь всеми уважаемым джентльменом и сохраняя верность своей жене. А ему, видимо, трудно примирить честь Уилксов с жаждой обладать вами, которая снедает его.

— Вы думаете, что все так же порочны, как вы!

— О, я никогда не отрицал, что жажду обладать вами, если вы это имеете в виду. Но слава богу, меня не волнуют проблемы чести Если я чего-то хочу, я это беру, так что мне не приходится бороться ни с ангелами, ни с демонами. И веселенький же ад вы, должно быть, создали для Эшли! Я почти готов пожалеть его.

— Я.., это я создала для него ад?

— Конечно, вы! Вы же маячите перед ним вечным соблазном. Но, как большинство людей его породы, он предпочитает самой большой любви то, что в этих краях именуют честью. И сдается мне, у бедняги теперь не осталось ни любви, ни чести, которые могли бы его согреть!

— У него есть любовь!.. Я хочу сказать: он любит меня!

— В самом деле? Тогда ответьте мне еще на один вопрос» и на этом мы сегодня покончим. Можете взять деньги и хоть выбрасывайте их на помойку — мне все равно.

Ретт поднялся на ноги и швырнул в пепельницу недокуренную сигару. В его движениях была та дикарская раскованность и сдержанная сила, которые Скарлетт подметила в ту ночь, когда пала Атланта, — что-то зловещее и немного пугающее.

— Если он любит вас, тогда какого черта отпустил в Атланту добывать деньги на уплату налога? Прежде чем позволить любимой женщине пойти на такое, я бы…

— Он же не знал! Он понятия не имел, что я…

— А вам не приходило в голову, что ему следовало бы знать? — В голосе его звучала еле сдерживаемая ярость. — Если бы он любил вас, как вы говорите, он должен был бы знать, на что вы способны, когда доведены до отчаяния. Да он должен был бы убить вас, но не отпускать сюда — и прежде всего ко мне! Господи ты боже мой!

— Да он же не знал!

— Если он не догадался сам, без подсказки, значит, ничего он не знает ни о вас, ни о вашем драгоценном уме.

Как это несправедливо! Не может же Эшли читать в мыслях! Да и разве сумел бы он ее удержать, если бы даже знал! И вдруг Скарлетт поняла, что Эшли мог бы ее удержать. Достаточно было ему тогда, во фруктовом саду, хотя бы намекнуть на то, что когда-нибудь все изменится, и она бы даже не подумала обращаться к Ретту. Достаточно было одного нежного слова, даже мимолетной ласки на прощание, когда она садилась в поезд, и — и она бы осталась. Но он говорил только о чести. И однако же.., неужели Ретт прав? Неужели Эшли знал, что у нее на уме? Она поспешила отбросить порочащую его мысль. Конечно же, он ничего не подозревал. Эшли никогда бы не заподозрил, что ей может прийти в голову нечто столь безнравственное. Слишком он порядочный человек, чтобы у него могли зародиться подобные мысли. Просто Ретт пытается замарать ее любовь. Пытается изодрать в клочья то, что ей дороже всего на свете. Настанет день, мстительно подумала она, дела в лавке наладятся, лесопилка будет приносить неплохой доход. У нее появятся деньги, и она заставит Ретта заплатить за все страдания и унижения, которые по его милости вынесла.

[Гость]

Аноны, как вы задолбали со своими Унесенными ветром!
Вам что, места нет другого, обсудить? я про Второгодников хочу почитать, а вы тут со своими, блядь, километровыми цитатами и слюнопусканием на Эшли, пока найдешь про Второгодников - приходится через весь этот мусор продираться.

[Гость]

Аноны, как вы задолбали со своими Унесенными ветром!
Вам что, места нет другого, обсудить? я про Второгодников хочу почитать, а вы тут со своими, блядь, километровыми цитатами и слюнопусканием на Эшли, пока найдешь про Второгодников - приходится через весь этот мусор продираться

тут вроде все под морем цитируется?)
Ничего ,как только холивар начнется- и не через такие дебри проталкиваться придется.
и да, какой фидбэк для фанфика)))

[Гость]

Ретт Батлер таки крут!

[Гость]

Аноны, как вы задолбали со своими Унесенными ветром!

Искусство чтения по диагонали окончательно утеряно народом

[Гость]

Но мне думается, вы имели в виду

оно самое, спасибо

а я тут сравниваю цитаты из Унесенных и из Второгодников, и Унесенные, на мой взгляд, выигрывают) тема схожа, но подача совершенно разная

[Гость]

Вот я не понял (с)
Автора упрекают, что Гарри снова связался с противными гриффиндорцами. А Гарри что - женился на всей гриффиндорской спальне? Или на Джинни, которая ему ничего плохого не сделала?

[Гость]

Искусство чтения по диагонали окончательно утеряно народом

Народом утрачено понимание уместности.
Впереться в тред по чужому произведению и начать УВ цитировать, а на недовольства отвечать "а вы проматывайте". Совсем сдурели уже.

[Гость]

Впереться в тред по чужому произведению и начать УВ цитировать, а на недовольства отвечать "а вы проматывайте".

вы думаете, сравнение с классикой оскорбляет данный фанфик?)

[Гость]

некоторым людям везде мерещатся оскорбления

[Гость]

вы думаете, сравнение с классикой оскорбляет данный фанфик?)

Сравнение с классикой было притянуто за уши, дальше пошел уже треп поклонников УВ: любил ли Эшли Скарлет, не любил ли... О да, блин, УВ так похоже на Второгодников, прям передрали близко к тексту весь любовный треугольник! Тьфу.

[Гость]

О да, блин, УВ так похоже на Второгодников

вы сами-то читали УВ?

[Гость]

Народом утрачено понимание уместности.

Ну пожалуйтесь модераторам.
Лично я понимаю, почему в этот тред приплели Унесенных ветром.

[Гость]

что вообще за жопство такое не давать другим общаться! вам что больно что ли от оффтопа? страдаете?